Ларионова Ольга - Сказка Королей
Ольга Николаевна ЛАРИОНОВА
СКАЗКА КОРОЛЕЙ
Рассказ
Дом был самым последним в городе. Дальше начиналось поле, где ничего
не успели построить - нейтральная полоса ничьей земли, еще не городской,
но уже давным-давно и не деревенской. Поле поросло одним бурьяном, потому
что этим летом ему предстояло принять великую муку приобщения к
цивилизации и было жалко отдавать на растерзание бесчисленным колесам,
гусеницам, ковшам и просто лопатам даже такую немудреную травку, как
донник или сурепка. Природа откупалась бурьяном.
На той стороне поля виднелись теплицы или, вернее, то, что ими
когда-то было. Опекавший их совхоз получил новые угодья и, хозяйственно
вынув застекленные рамы, отбыл в неизвестном направлении, а они остались,
словно костяки гигантских сельдей, пропуская сквозь свои подрагивающие
ребра раздольный загородный ветер.
По ночам в поле было совсем темно. Зато возле самого дома, где оно,
собственно говоря, не было уже полем, а посредством насаждения дюжины
полумертвых барбарисовых кустиков было обращено в зону озеленения данного
микрорайона - там на него ложились незыблемые световые квадраты
попеременно зажигающихся и угасающих окон. Но сверху, с высоты девятого
этажа, этой освещенной полоски видно не было, и по ночам Артему казалось,
что где-то там, в непроглядной мгле, небо все-таки смыкается с землей, как
сходятся в тупиках не сходившиеся доселе рельсы; небо накоротко замыкается
на землю, и черный сполох этого замыкания стоячей волной замирает над
миром, пока лезвие первого луча снова не разомкнет их, словно створки
раковины.
А иногда, когда случалось совсем худо, возникало ощущение абсолютной
утраты пространства там, за окном, и не было не только земли и неба - не
было ничего, просто первобытный хаос, не разделенный на твердь и хлябь.
Сегодня Артему было худо именно в такой степени.
В квартиру он вошел тихо, словно мог кого-то разбудить. Но будить
было некого, и, досадуя на никчемную свою осторожность, он демонстративно
громко потопал по кухне и грохнул возле холодильника сумку и сетку с
консервами. Поддернув брюки на коленях, присел и начал меланхолично
переправлять банки, пакеты и свертки в белое, замшелое изморозью нутро.
Если уж ты такой кретин, что при всем своем желании не можешь
промоделировать простейшую семейную жизнь, то твоих ребят это не должно
касаться. Завтра новоселье, и они соберутся на твою
прекрасную-распрекрасную квартиру. А ты принимай. И рожу делай
соответственную, благодушную. В сторону чужих дам - особливо. Вот и
абрикосовый компот на тот же предмет. Ах, смотрите, он догадался купить
для нас абрикосы! Ах, льдинка в сиропе! Темка, ты молоток, даром что похож
на Алена Делона! И чужие дамы, сажая липкие кляксы на декольте, примутся
опохмеляться абрикосовым компотом.
И тогда свои ребята поймут, как ему худо.
- Темка, - скажут свои ребята, - ты отупевший буржуй. Ну разве можно
в такой прекрасной-распрекрасной квартире существовать в одиночку? У тебя
налицо аперитив и горошек, - скажут начитанные ребята, - но решительно не
хватает Зизи. Слава богу, это поправимо. Смотри, сколько прекрасных дам
(это над банкой с абрикосовым компотом). Выбирай любую!
А может, и вправду выбрать? Ведь ни одна не откажется. Прекрасные
дамы прямо-таки выродились в какие-то самоотдающиеся системы... Баста.
Хватит с него.
Артем захлопнул холодильник и направился в комнату. Света он зажигать
не стал, а подошел к окну, чуть мерцавшему пепельным ночным светом.
Неясное отражение собственно
